Гейдар Алиев: Ломер Бидзинович, приветствую Вас в Азербайджане.
Связи, которые развиваются и расширяются между Азербайджаном и Грузией, в том числе в сфере искусства, культуры, имеют очень большое значение. Поэтому каждая встреча представителей грузинской культуры в Азербайджане, равно как и представителей азербайджанской культуры в Грузии - это определенный вклад в дело развития и укрепления наших отношений.
Мне сказали, что Вы находитесь здесь уже несколько дней. Я очень рад этому, а также возможности встретиться сегодня с Вами.
Ломер Ахвледиани: Для меня большая честь встретиться с Вами, а также то, что меня пригласили сюда работать над столь значимым произведением.
Хочу сказать, что минут пятнадцать назад, когда мы шли сюда, к режиссеру Вагифу Мустафаеву подошла какая-то интеллигентная дама с ребенком и стала оживленно говорить с ним. К сожалению, я пока не понимаю по-азербайджански, через некоторое время буду знать. Она говорила с ним очень увлеченно, с интересом, а потом распрощалась и ушла. Вагиф перевел мне то, что она говорила. Поблагодарив его за фильм «Гейдар Алиев», она спросила, почему же нет продолжения фильма. Естественно, он пообещал, что продолжение будет.
В классическом варианте обычно происходит так: преемственность и наследственность переходит от отца к сыну. У меня же получилось наоборот. Четыре серии этого фильма, которые уже вышли на экран, снимал мой сын. А сейчас мне оказана честь продолжить этот фильм.
Гейдар Алиев: Это очень приятно.
Ломер Ахвледиани: Мне тоже очень приятно, так как в ходе трансляции этого фильма я видел, как его принимали. Я был тогда в гостинице и видел, как люди бежали к телевизору. Интерес был очень большой.
Гейдар Алиев: Что ж, все это приятно слышать.
Да, пользуясь этой возможностью, хочу поблагодарить нашего замечательного кинорежиссера Вагифа Мустафаева за большой труд, который он вложил, чтобы натурально, как говорят, документально воспроизвести определенные этапы нашей истории. Ведь документальные фильмы исторического характера, кого бы и чего бы это ни касалось, имеют очень важное значение.
Конечно, мы высоко ценим художественное кино, все мы с детства росли, возможно, под большим воздействием кинокартин. Например, я - человек старшего поколения, помню, как охотно мы смотрели немое кино, потом появилось звуковое кино - это было для нас большим событием. Потом долгое время показывали черно-белые кинокартины, затем появились цветные кинофильмы – это также стало значительным событием. Поэтому кино в те годы, действительно, оказывало огромное влияние на формирование людей, характера, на формирование моральных ценностей. Мы не можем этого забыть, мы всегда должны ценить это.
После того, как появилось телевидение, кино, если можно так сказать, стало постепенно вытесняться. Тем не менее, мне известно, что во многих странах люди по-прежнему ходят в кинотеатры, смотрят фильмы, проявляют к ним большой интерес. Да и у нас в Азербайджане постепенно возвращаются к этому.
Знаете, в прошлом мне доводилось много раз проявлять свое отношение к искусству, культуре, в том числе к кинематографу. Делал я это не только из служебного долга, из-за того, что занимал высокий пост, но и по велению души. С малых лет культура и искусство заняли в моем сердце особое место. Возможно, в юные годы у меня были мечты стать художником или же податься в театр. Но судьба распорядилась иначе. Поэтому все это идет из сердца.
Ломер Ахвледиани: Вам пришлось режиссировать жизнь, а это гораздо важнее.
Гейдар Алиев: Поэтому, как и 30-40 лет назад, я утверждаю, что театр живет и будет жить. Хотя когда появилось кино, а потом еще и телевидение, интерес к театру снизился, все же ничто не может его заменить. Ничто. Потому что в театре человек вживую общается с людьми - актерами, которые инсценируют ту или иную ситуацию. То же самое можно сказать и о кинематографе. Он никогда не потеряет своего значения, какие бы новые виды искусства ни появлялись. И художественное кино, художественные произведения, несомненно, во много раз превосходят остальные ленты, которые сейчас создаются на телевидении, различными другими способами.
Однако возвращаюсь к тому, что документальное кино имеет особое значение. Конечно, во время просмотра художественного фильма люди хотят верить в то, что видят, и воспринимают это как реальность. Естественно, во многих случаях, это и есть отражение реальности. Но это не калька. Это - отражение реальности в том ракурсе, в каком видит ее создатель фильма. Тем не менее - опять-таки говорю о своих ощущениях, впечатлениях, - просмотр какого-то художественного фильма всегда производит очень большое впечатление, всегда верится, что это так, что это правда и так далее. Я и сегодня так считаю. Никак не могу согласиться с людьми, которые говорят, что некогда я думал так, а сейчас думаю иначе. Я и сейчас остаюсь при том же мнении.
Но, повторюсь, документальное кино, конечно же, при достойном художественном, профессиональном исполнении представляет особую ценность. Поэтому сейчас, когда, например, показывают, какое развитие получила у нас нефтяная промышленность в XX столетии, когда показывают какие-то документальные кадры начала века, то даже если это всего лишь мгновение, секунда, минута, но какое они производят впечатление!
Вчера вечером я посмотрел телевизионный фильм, посвященный пятой годовщине подписания «Контракта века». Его сняло азербайджанское телевидение. Кстати, очень хороший фильм, мне понравился. Мне было очень интересно наблюдать, как это происходило, хотя происходило все на моих глазах. А вот когда показывали черно-белые, возможно, не столь яркие кадры 50-летней давности о том, как азербайджанские нефтяники открыли Нефтяные Камни, как они радовались, когда в 1949 году, - наверное, мы скоро будем отмечать и эту дату, - посреди моря впервые в мире забил первый фонтан, я очень обрадовался, испытал особые чувства, хотя эти кадры я видел в прошлом не раз.
Вместе с тем, показывали и некоторые документальные кадры моих выездов на нефтяные промыслы, заводы нефтяной промышленности в период 70-х годов, когда я работал здесь. Мне тоже было интересно смотреть их. Хотя, повторяю, я многое помню. Но одно дело, когда об этом вспоминаешь, другое - когда видишь воочию.
Поэтому документальное кино - великое дело, и мастера, занимающиеся этим делом, делают большую работу.
Вы помните известный кинофильм Романа Кармена о Нефтяных Камнях «Покорители Каспия»? Какой был прекрасный фильм! Кармен был большим мастером документального кино.
В Грузии не одно поколение занималось и занимается документальным кино. В Азербайджане растут новые, молодые кадры.
Будучи в Москве членом Политбюро и первым заместителем председателя Совета министров, я наряду с другими отраслями курировал и культуру, включая Министерство культуры и Комитет кинематографии. Поэтому мне доводилось встречаться со многими деятелями кинематографии. Как-то видные и известные кинематографисты обратились к нам: Знаете, нам нужна поддержка, помощь, мы вступили в новый этап развития. Так как этими вопросами как первый заместитель председателя Совета министров занимался непосредственно я, то я же взял на себя и эту обязанность. В то время имелись распоряжения руководства о необходимости разработки мер по развитию кинематографа в Советском Союзе. Я делал это с большим удовольствием, и много раз мне доводилось встречаться, обмениваться мнениями с крупнейшими мастерами кино. Многих из них уже нет в живых, но я с большой теплотой вспоминаю мои встречи с ними.
Как говорится, я изучал этот вопрос как следует, чтобы подготовить окончательный документ и вынести его на обсуждение Совета министров, Политбюро, как тогда было принято. Я также пожелал встретиться с более широким кругом. Тогда я отправился в Комитет кинематографии и попросил его председателя Филиппа Ермаша собрать опытных, авторитетных людей, чтобы провести с ними свободный, непринужденный, неофициальный разговор, узнать, насколько соответствует их интересам, требованиям то, что мы готовим, действительно ли все это может оказать реальную поддержку кинематографу или нет.
Помню, мы несколько часов вели обсуждения на заседании коллегии комитета. Собственно говоря, я их слушал, мне важно было знать мнение каждого. Потом я изложил концепцию нашей позиции - какие мы предусматриваем меры, чтобы дать новый импульс развитию кинематографа в нашей стране. Они с большой радостью воспринимали и даже не верили, что мы можем сделать это.
Помню, тогда в последнем или предпоследнем ряду вместе с нашим Ибрагимбековым сидел и ваш Шенгелая. Вдруг он поднимается и говорит: А предусматривается ли для Грузии все, о чем Вы говорите и предусматриваете? Там предусматривалась большая материально-финансовая поддержка и много других мер. Я сказал, что, конечно, будет и для Грузии, и для Азербайджана - для всех.
У меня много воспоминаний о кино. Не о фильмах, - их смотрит каждый, - а в плане работы с кинематографом. Мне также приятно встретиться сегодня с вами.
Говоря о документальном кино, хочу сказать, что когда я смотрел ваш фильм, конечно, мне было очень приятно. И не потому, что демонстрируются документальные кадры о моей прошлой жизнедеятельности, а потому, что фильм, действительно, содержит очень важные факты не только для меня, а, больше всего, для моего народа, и их ни на словах, ни в статье, ни в книге не передать так, как это можно сделать документальными кинокадрами.
Ломер Ахвледиани: С Вашего позволения, не сочтите, что я Вас перебиваю. Вот это одна из самых особенных черт этой картины Вагифа. Почти повторю Ваши слова: в ней найдена такая форма, которая с точностью передает былые времена. Не словами, а именно художественными средствами. Вообще-то такое бывает очень редко. Я даже не помню фильма, который без слов так точно передавал бы настроение, время, повествуя о герое. Очень высокий уровень, фильм производит очень сильное впечатление. Я говорю с профессиональной точки зрения. Я уже говорил, что был свидетелем и видел, как люди смотрели этот фильм. И не только потому, что они смотрели фильм о большом и любимом лидере, а потому, что они вновь пережили время, которое было связано с ним. Это время прошло, и оно очень живо отражено. Очень впечатляет, уверяю Вас. По крайней мере, я имею право говорить так, поскольку пока не принимал непосредственного участия в этом.
Гейдар Алиев: Даже если бы и принимали участие, я все равно был бы согласен с Вашими мыслями.
Знаете, в этом отношении там, действительно, много интересного. И не только для меня, но и для нашего народа, для нынешнего и будущего поколений, чтобы они знали, когда и что происходило, так как человеческая память очень коротка. Человек очень быстро забывает прошлое. Например, кадры этого фильма очень хорошо, как Вы сказали, отражают то время. Вместе с тем, прямо скажу, занимаясь сегодняшней работой, я никогда не думаю - а что тогда было? Мне самому это интересно. Напомнило о многом. Я ведь тоже человек и помню далеко не все. Поэтому мне это было очень интересно.
Скажу откровенно, что большинство документальных кадров составляют снятые в Москве. Здесь что-то сохранилось, что-то нет. К сожалению, у нас были такие периоды: после того как в 1987 году в Москве я ушел в отставку со всех постов и несколько лет находился в опале, здесь, как мне стало известно, некоторые документальные кадры были уничтожены. А ведь было очень много интересного. Я все же 14 лет руководил республикой, здесь жизнь кипела, бурлила, происходило много событий и международного, и общесоюзного, и республиканского характера, велась практическая работа во всех сферах экономики, культуры и так далее. Многое было. Говорят, не все кадры сохранились, некоторые недоброжелатели их уничтожили.
Но думаю, что можно еще поискать, особенно в Москве. Например, мне бы очень хотелось найти кадры о поездке на БАМ. Вспоминаю об этом потому, что, как Вы знаете, в 1974 году советское правительство приняло историческое, как тогда говорили, решение - и это было действительно историческое решение - о строительстве Байкало-Амурской магистрали - железной дороги до Дальнего Востока, до самого Владивостока. Существовавшая русско-китайская дорога была построена еще при царе, при императоре. Этой дорогой пользовались, но она не удовлетворяла экономических потребностей того региона. Тем более что в той части России, действительно, имеются колоссальные ресурсы, огромные природные богатства. Поэтому эта дорога была очень нужна, и считаю, что решение было принято правильно.
БАМ объявили всенародным строительством. Вы, наверное, помните, там был и грузинский участок. Азербайджан имел свою станцию и строил ее. Я забыл ее название, но я был там. Каждая республика имела свой участок. Кроме того, там были сосредоточены значительные силы. Когда в конце 1982 года я прибыл в Москву, на меня возложили обязанности также возглавлять транспорт - весь железнодорожный, авиационный, морской, автомобильный транспорт, в том числе и транспортное строительство, так как одно дело - эксплуатация транспортных возможностей, а другое - создание транспортных средств.
Я был назначен председателем Комиссии Политбюро по БАМу. До меня тоже были председатели, но они ушли.
БАМ строился с 1972 года и в 1984 году я объездил БАМ за более чем 10 дней на поезде Москва-Владивосток. Это был не экспресс-рейс, а с остановками. Со мной ехала очень большая группа министров Советского Союза, специалистов, так как строительство затягивалось, прошло уже 10 лет, и в 1984 году БАМ должен был быть сдан в эксплуатацию. И, на самом деле, это была моя инициатива - поехать и посмотреть. Из Владивостока я вылетел самолетом, а туда мы ехали специальным поездом, у нас была программа.
Это долгий разговор, не хочу сейчас занимать время. Для меня это была интереснейшая в моей жизни поездка. Я увидел много интересного и считаю, что провел очень большую и полезную работу. Главное, когда я вернулся оттуда и на заседании Политбюро доложил, что строительство БАМа не завершится не только в этом, в следующем году, но и через пять лет, они все были шокированы - как же так? Нас же до сих пор не так информировали и так далее. В течение двух часов я докладывал и объяснял, показывал - что и где. Особенно касательно тоннеля Северомуйск, который проходит сквозь очень высокие горы.
Хорошо помню, что проектная протяженность тоннеля составляла 15 километров. Без этого тоннеля пройти через эти высокие горы было невозможно. Выяснилось, что прокладка этого тоннеля - наисложнейшая. Дело дошло до того, что многие специалисты, академики уже говорили, что не надо строить Северомуйский тоннель, так как эта сверхсейсмическая зона и все равно там произойдет очень сильное землетрясение и так далее. А без Северомуйского тоннеля нет БАМа.
Тоннель прокладывался и с той, и с другой стороны – и с востока, и с запада. Так вот, представляете, я вошел в тоннель, и с той, и с другой стороны пешком прошел до того места, где велись буровые работы. Но, к сожалению, и с той, и с другой стороны в течение 10 лет пробурили всего-навсего 7,5 километра. А пройти должны были еще столько же.
Люди работали в очень тяжелых условиях! Мы шли, а вода была нам по колено. И люди работали в этих условиях. Вода просачивалась отовсюду. У меня, между прочим, с того времени сохранились уникальные фотографии.
Конечно, я был под большим впечатлением от того, как люди там работали. Вместе с тем, я думал о том, почему до сих пор этот вопрос никто не обсуждал.
Короче говоря, я доложил в Политбюро и так далее. Это было особое дело, рассказ о нем займет несколько часов. Рассказываю об этом потому, что с нами поехали кинооператоры, которые снимали БАМ с первого дня. Я забыл их фамилии, но это были очень известные документалисты, которые снимали БАМ, создавая летопись его строительства с первого дня его строительства в 1974 году. И все эти дни они были с нами. Они очень много снимали.
Вагиф Мустафаев: Я узнаю это.
Гейдар Алиев: Да. Узнайте фамилии. Они накопили огромный материал. Правда, так как БАМ до сих пор еще не завершился, они, по-моему, не могли выпустить свой фильм или выпускали отдельными частями. Но они очень активно все снимали. Конечно, я беседовал с ними, они были потрясены и говорили: Мы 10 лет ездим по БАМу, 10 лет занимаемся съемками, но столько материала, сколько набрали за эту поездку, никогда не было.
Потом, когда я вернулся, они обращались ко мне с тем, чтобы выпустить специальный документальный фильм об этой поездке. Причем у них был объемный материал. Но я не согласился на это, откровенно скажу, почему. Потому что получилось так, что с 1974 года, то есть за 10 лет ни один человек из руководства Советского Союза – ни из Политбюро, ни из руководства Совета министров не был на БАМе, не ездил туда, не смотрел. Министр транспортного строительства, ныне покойный Соснов Иван Дмитриевич, который все время в поездке был со мной, давал информацию, которую приятно было получить в Кремле. А так, если бы в то время, когда в Политбюро, в высших эшелонах Советского Союза и так очень ревностно относились к моей личности, я позволил выпустить такой фильм, тем более, когда я одновременно руководил Комитетом кинематографии, естественно, это расценили бы так, будто я стараюсь выделиться и тому подобное. И я сказал им: нет, не надо. Вы можете использовать отдельные фрагменты в различных киножурналах, а так, я думаю, будет лучше, если мы дождемся, завершения строительства БАМа, тогда сделаете фильм, и этой поездке тоже будет отведено должное место.
Я вспомнил об этом сейчас, когда у нас пошел разговор о документальном кино. Конечно, эти материалы уникальны. Не только наша поездка. Мы ездили 10 дней, а они ездили 10 лет. Наверное, потом тоже ездили, так как и после 1984 года, вплоть до 1987-го, когда ушел в отставку, я занимался этой проблемой, и мы очень сильно продвинулись вперед. Потом все пошло под откос...
Недавно бамовцы отмечали 25-ю годовщину строительства магистрали. Есть такой город Тында - это на Дальнем Востоке, в Амурской области. По существу, этот город основан специально для БАМа. С начала строительства БАМа началось и строительство этого города. Интересный, приятный город. Я там жил два дня, провел очень много совещаний. Потом мы поехали дальше, на Дальний Восток.
Вот из Тынды я получил сообщение, что там они отмечают 25-ю годовщину БАМа. Мне было приятно, что они вспомнили обо мне, послали приглашение. Естественно, я не имел возможности поехать, и послал им теплое приветственное письмо.
Так что, Вагиф, если хорошо поискать в киноархивах, то можно найти много материалов. Говорю это не ради себя. Возможно, если бы я сейчас с вами не встретился, то не вспомнил бы все это. А через 10 минут после нашей встречи голова у меня будет занята совершенно другими делами, и я опять забуду это на два-три года.
Ломер Ахвледиани: Но мы надеемся, что не дадим Вам забыть это на три года, так как будем рады побеспокоить Вас еще пару раз. Несколько таких Ваших рассказов направят нас в верное русло, чтобы оставшаяся работа, которую Вагиф еще собирается проделать, была еще интереснее.
Вагиф Мустафаев: Господин Президент, во-первых, хотел бы поблагодарить Рафаэля Аллахвердиева за то, что мне была оказана честь снять о Вас эти четыре серии, поблагодарить Ломера за то, что он, приняв мое предложение, приехал на съемки, поблагодарить его сына. Тут преемственность проявляется еще и в другом. Дело в том, что Ломер сейчас снимал картину с Эльдаром Рязановым, который является моим учителем, и сейчас он будет снимать со мной - его учеником.
Скажу, что очень трудно было создавать эту картину. Почему? Потому что объем материала очень большой. Весь материал, связанный с Москвой, мы привезли из Москвы. Нахчыванский материал мы, в основном, привезли из Турции, потому что, как я узнал, раньше телевидение не направляло своих сотрудников туда, в Нахчыван.
Гейдар Алиев: Раньше азербайджанское телевидение полностью игнорировало Нахчыван. То, что вы догадались получить материалы из Турции, правильно, так как турецкое телевидение часто посещало Нахчыван.
Вагиф Мустафаев: Мы выкупили оттуда материалы, и нам попался очень интересный, как мне кажется, материал. Но вот задействовать весь этот материал было очень сложно. Мы сняли только четыре серии, а там еще столько материалов осталось, сколько людей хотели говорить. Вся Москва хотела говорить, вплоть до водителей. Один из них оказался Вашим бывшим водителем, он сказал: Другой такой личности я в Кремле не видел. Кутапин говорил, очень долго рассказывал Яковлев. Он сказал прекрасные слова: Гейдар Алиев восстановил справедливость в отношении себя. И вот меня заинтересовал один момент - Вы обратите внимание, в своей речи Яковлев соблюдает некий баланс между преданностью Горбачеву и собственной порядочностью. И побеждает все-таки порядочность. Он не называет конкретно Горбачева, но все равно говорит, что это инсценировалось оттуда, из Кремля, а в Кремле сидел Горбачев.
Все это очень приятно. Особое внимание мы обратили на исследования. Достали книгу Черняева, потом встретились с Яковлевым, он сказал, что эти документы были у него, потом их передали Пуго. Все это проводилось как исследование. Поскольку только одна фраза «копаем под Алиева», слово «копаем» говорит о том, что это грязные дела.
Гейдар Алиев: Да. Кстати, эту книгу Черняева я не видел. Это мне Рафаэль дал. А Черняев был ближайший помощник Горбачева. И позже, когда Горбачев уже не был президентом Советского Союза, Черняев все время был с ним. Наверное, они разошлись уже после.
Рафаэль Аллахвердиев: Он и сейчас там. Когда Раису Горбачеву хоронили, он был там.
Гейдар Алиев: Да? Это очень близкий ему человек. Но, видимо, он объективно пишет, пишет свой дневник. Он пишет, как они с Шахназаровым зашли к Горбачеву. Горбачев обнял Шахназарова, поздравил его с 64-й годовщиной и потом сказал: Копаем, копаем под Алиева, и это будет серьезнее, чем дело Рашидова. Смотрите. Они, действительно, копали, еще как копали. Рашидов-то умер, и копать стали после его смерти. Это было самое страшное - наблюдать это в Политбюро. Я несколько раз возмущался, высказывался, но никуда не денешься. Человек умер, после его смерти копают, копают, копают. Такие страшные вещи делали, безнравственные, просто терпеть было невозможно. Тогда я был в составе Политбюро и несколько раз выражал свой протест, что нельзя так. Но, оказывается, они решили потом копать и…
Вагиф Мустафаев: В принципе, мне, как кинематографисту, кажется, что Ваша история с Горбачевым - это история Моцарта и Сальери. Понятно, кто Моцарт, а кто Сальери, но с другим концом - с победой Моцарта.
Господин Президент, должен сказать, что всего этого я, честно говоря, не знал. То есть, снимая картину, я понял, - откровенно говорю, меня знают как человека, который словами не бросается, - что Вы не один из великих людей XX столетия, а, я считаю, самый великий. Считаю, что Ваша биография достойна того, чтобы создать художественный фильм, и это уже надо делать. Потому что не все рассказанное можно передать посредством документального фильма. Например, Ваше прибытие в аэропорт Баку, - то, что, как рассказывал Рафаэль Ханалиевич, Вам угрожали, подъехала машина...
Гейдар Алиев: Это когда я вернулся сюда из Москвы?
Вагиф Мустафаев: Это можно передать посредством художественного кино.
Гейдар Алиев: Вообще-то, он правильно говорит. Этого эпизода вполне достаточно для целого фильма о том, как я хотел вырваться из Москвы, как мне там преграждали путь, и только ради того, чтобы напугать меня, пошли даже на убийство человека - журналиста Ханбабаева, который собирался организовать в аэропорту встречу группы интеллигенции. После этого мне опять не давали возможности вылететь. Я нелегально приобрел билеты на самолет, нелегально прибыл в аэропорт, прилетел сюда. Рафаэль и другие мои друзья подогнали автомобиль к самолету и говорят: Скорей садитесь. Я говорю: А что? Они отвечают: Там собрали людей против Вас. Но мы обставили их, как говорится. С какой скоростью мы ехали, так как везде нам преграждали путь, меня хотели задержать. Это был автомобиль Рафаэля. Кстати, помню его водителя, как он смело водил. Позже он скончался. Очень порядочный был человек. Здесь меня чуть ли не арестовать собирались, а он, простой человек, рисковал своей жизнью, вез меня.
Ломер Ахвледиани: Такое не придумаешь.
Вагиф Мустафаев: Мы в фильме это инсценировали. Но художественными средствами все это можно сделать иначе. Думаю, обязательно надо создать художественный образ. Так как, считаю, что в Азербайджане не было президента. Ведь полностью понимая другого человека, когда был прецедент, когда был такой случай, когда была такая личность в Азербайджане, тогда да - этот человек поступил, например, как Хемингуэй. А если в Азербайджане не было такой личности, то сейчас обязательно надо снимать, как Вы говорите, для будущих поколений, для тех, которые должны сейчас учиться.
К примеру, видимо, мало кто знал, что в Москве Вы руководили 19 министерствами. А тут человек ЖЭКом не может управлять, но хочет стать президентом. Такие тоже есть.
Гейдар Алиев: Причем, я руководил министерствами разного профиля.
Ломер Ахвледиани: От культуры до железной дороги.
Гейдар Алиев: Весь транспорт. Кстати, должен сказать, что в Советском Союзе железная дорога - одна из сложнейших отраслей и самая протяженная в мире. Самая протяженная. Там очень много проблем. Очень много. Недавно в связи с пятилетием «Контракта века» здесь был министр топлива и энергетики России Виктор Иванович Калюжный. Я видел его впервые. Оказывается, в те годы он работал в Томске. Он вспомнил, какие селекторные совещания проводил Алиев. Но многие, наверное, не знают, что такое селекторные совещания. Это когда по радио подключаются все точки Советского Союза, в каждой точке собираются руководители железнодорожного транспорта области, города, района, начальники дорог, участков и так далее. Разбирается ситуация, к примеру, даем слово начальнику Кемеровской железной дороги, он докладывает одно, а у меня другой материал, я задаю вопросы, критикую и так далее. В общем, это интересный процесс. Я сам раньше не знал, что это такое.
Вот Калюжный говорит, что до сих пор у него на памяти эти селекторные совещания: Когда мы знали, что в 9 часов утра совещание, все с напряжением ждали что будет, как будет. Приходилось иногда кого-то увольнять, кого-то наказывать.
Так что железнодорожный транспорт был грандиозный. Крупными были и морской транспорт, и воздушный, речной, автомобильный.
Это транспортный комплекс. Другие - целые комплексы культуры, образования. Тогда были три министерства образования - высшего образования, просвещения и профтехобразования. Затем - наука, здравоохранение - здесь тоже было Министерство здравоохранения и Министерство медицинской промышленности. Легкая промышленность, производство товаров народного потребления. Министерство легкой промышленности Советского Союза было крупнейшим министерством. А те, которые производили товары народного потребления, относились к различным отраслям. Министерство торговли и все другие ведомства, причем все они разные по характеру. Никогда в истории Совета министров СССР не было, чтобы один человек нес такую нагрузку.
Вагиф Мустафаев: Господин Президент, поэтому еще раз хочу сказать, что очень трудно было собрать материал. Столько же, а может быть, гораздо больше материала еще осталось. Конечно, мы хотим с Вашим участием снять еще хотя бы две серии, а всего планируем 12 серий документального фильма. Но это, опять-таки, охватит часть того, что Вы сделали. Это будет не все. Потому что остались за кадром выступления в Турции и Демиреля, и Дограмаджи.
Что хочу сказать? В 1982 году я поступил в Москве на курсы. Директором у нас была Кокарева, которая раньше была главным редактором Госкино СССР. А учились там ребята, которые абсолютно ничего не признавали, не было фильма, который бы понравился нам всем. Никого не признавали, ни одно руководство. Однажды я захожу на занятия, педагог говорит: Всем встать. Я захожу и спрашиваю, почему они стоят? Она говорит: Вагиф Мустафаев, мы Вас поздравляем с тем, что Гейдар Алиевич в Москве. А я не знаю, как себя вести, они стоят. Все они прибыли после окончания университета - один из Минска, другой из Болгарии, Кайдановский... Я прохожу и говорю, садитесь, садитесь. Это было очень приятно.
Скажу о том, когда пришла идея снять про Вас фильм. Это парадоксально, но на той самой сессии, на которой Вам устроили обструкцию, топали ногами, мешали говорить и так далее, - у меня было такое чувство, что хотелось войти в телевизор. Я понимаю, что все они уже проиграли. Я говорил Рафаэль муаллиму, что надо снять фильм про Ваше ораторское искусство. Потому что там, подойдя к микрофону, Вы дважды повторили одно и то же предложение, от чего все в зале растерялись. Это когда предлагали создать комиссию. Вы спросили: какую комиссию хотите создать? Потом, выдержав небольшую паузу, еще раз спросили - какую комиссию хотите создать? И все. Это все равно, что сказать всего 15 слов.
Я смотрел на этот зал - я же монтирую, все это вижу крупным планом - Вы обескуражили весь зал тем, что повторили одно и то же предложение. Вот тогда пришла мысль снять про Вас фильм. Так как я понял, что у азербайджанского народа... Раньше как было? Раньше, например, в 60-70-е годы в каждом доме висел портрет Хемингуэя, Маяковского, Блока и так далее. То есть мы искали героев на стороне. А я считаю, - и пусть не покажется, что я говорю высокие слова, нет, я говорю нормальные слова, - что наши дети счастливы и, будущие поколения будут счастливы, что у них есть свой герой. Честно говорю. Я такой человек, меня все знают, никогда не стану ради чего-то говорить неправду. Никогда в жизни не было такого случая, чтобы я так говорил о каком-то из руководителей.
Гейдар Алиев: Спасибо.
Вагиф Мустафаев: Спасибо Вам, господин Президент.
Гейдар Алиев: Спасибо за ваш труд, спасибо за ваше душевное, теплое отношение к этому. Я понимаю, о чем вы сказали в конце. Если бы было не так, то вам не поступало бы столько заказов. Вы бы ничего не сделали, если бы не было вашего собственного восприятия и собственного мнения. Кстати, когда мне сказали, что есть такой фильм,- я ведь абсолютно не знал об этом и не представлял, - Аллахвердиев несколько раз просил меня посмотреть фильм и так далее. А я говорю: Ну, что мне смотреть, что сделали, то и покажите, я же не буду вносить туда какие-то коррективы. Вы свободный художник, что сделали, то сделали. Что Вагиф Мустафаев сделал, пусть то и показывает.
Вагиф Мустафаев: Ломер тоже никогда не снимал фильм о личностях, отказывался. Я тоже отказывался. Но тут уже... Это для меня большая честь.
Ломер Ахвледиани: Раз уж пошел разговор о Вагифе, его фильме, то, если позволите, скажу, что за последние многие годы я не испытывал столь глубокого впечатления от произведения киноискусства. Говорю это абсолютно искренне перед всеми, кто меня слушает или будет слушать.
Если вы найдете полчаса времени, то у Вагифа есть одна короткометражная картина - «Все к лучшему». Не люблю говорить помпезно, но говорю с полной ответственностью, что преклоняюсь перед его человеческой и гражданской мудростью. Это мужество. Такой материал. Не хочу Вам заранее рассказывать, просто представляю то удовольствие, которое Вы получите от этой картины. То, что он там сделал, неповторимо - это большое искусство. Там все время идет разговор о смерти. Но, чтобы с честью справиться с этой темой, никого не оскорбить, вызывать юмор и быть настоящим пацифистом, на таком высоком уровне мастерства... По правде говоря, я много смотрю, много снимаю, но давно картины не производили на меня такого большого впечатления. Не сочтите за смелость, я просто рекомендую Вам...
Гейдар Алиев: Обязательно, конечно, Вы уже меня заинтриговали, агитировать не надо.
Ломер Ахвледиани: Снято на очень высоком уровне. Я все эти несколько дней в восторге от того, что человек искусства может сделать такую напряженную картину, связанную со смертью, с конфликтом, с человеческим горем, на таком высоком уровне, и вызвать отрицательное отношение к войне и к смерти.
Гейдар Алиев: Спасибо, спасибо, я обязательно посмотрю.
Вагиф Мустафаев: Я только одно скажу про эту картину. На престижном фестивале в Оберхаузене эта картина взяла сразу четыре приза. Хочу сказать, что раньше картину про Карабах близко бы не подпустили, а не то, что дать ей четыре приза. Гейдар Алиевич, это тоже Ваша заслуга, что наши фильмы про Карабах уже смотрят. Ведь вообще не признавали. В 1991-1992 годах на Западе спрашивали - про что картина? Про Карабах? Нет, нам такая картина не нужна. А вот, сколько Вы сделали, сколько говорили, сколько Вы делаете, что нас уже слушают, смотрят. Поэтому посмотрели, оценили и дали четыре приза. Так что, это тоже Ваша заслуга.
Вообще, все то, что связано с искусством, - это Ваша заслуга. И не только в Азербайджане. Я же материалы знаю, читал и открытые, и закрытые материалы. Все кино в Советском Союзе держалось на Вас. В фильме это тоже есть. И то, что у нас в кино есть, - это все Вы сделали, вплоть до оснащения оборудованием и всего прочего. Как Вы в то время закупили, так все до сих пор и есть.
Гейдар Алиев: Спасибо. Хочу еще раз поблагодарить тебя за этот фильм, за труд и твои добрые душевные качества. Спасибо.
На встрече Вагиф Мустафаев преподнес главе нашего государства кассету с записью фильма «Гейдар Алиев».
Газета «Бакинский рабочий», 29 сентября 1999 года